Публичная речь сквозь призму оценочности Т.В. Чер

Т.В. Чернышова

Публичная речь сквозь призму оценочности

Начало XXI века ознаменовалось событием, которое очень точно (правда, для своего времени) охарактеризовал М.Е. Салтыков-Щедрин. Размышляя о причинах внезапно пробудившегося красноречия россиян, долгие годы живших по завещанию «благоразумных отцов», советовавших «есть пирог с грибами, а язык держать за зубами», писатель задается вопросом: «Что заставило нас заменить наше прежнее необузданное молчание столь же необузданной болтовней?» и сам же отвечает на свой вопрос: «Первой и главной побудительной причиной было то, что нам вышло позволение говорить…» [1, с. 124-125]. Очевидно, что и на рубеже ХХ-ХХI вв., как и в середине XIX в., именно языковая свобода стала основным фактором, провоцирующим речевой конфликт в сфере публичной коммуникации. Наиболее рельефно данные особенности проявились в устной и письменной публичной и обыденной речи.

В 70-е гг. прошлого века публичная речь определялась как особый вид общественной практики, осуществляемой с позиций родовидовой классификации в следующих сферах: социально-политической, академической, судебной, социально-бытовой, богословско-церковной (речь на соборе или проповедь) [2, с. 62-63]. К характерным признакам публичной речи («публичного слова») середины двадцатого века Г.З. Апресян относит следующие: высокую степень информативности (причем информация должна быть предметной, добротной и показательной, упорядоченной и систематизированной); тематическую направленность, логичность, композиционную четкость, ориентированность на «идейно-политический уровень и общую культуру аудитории», знание особенностей устной речи, которая может быть «уверенной и страстной, торжественной и пафосной, деловой и суховатой, теплой и мягкой, грубой и мрачноватой, крикливой и легкомысленной, меланхолической и монотонной, казенной или канцелярской и т.п.» [2 с. 128-129], в частности учета того, что не все свойства устной речи годятся для публичного выступления.

Понятие «публичная речь», на наш взгляд, исходя из словарных дефиниций практики общественного функционирования и выполняемых функций, включает в себя в настоящее время не только речь устную, но и некоторые виды письменной речи. Она может быть охарактеризована, с одной стороны, как общественно значимая, открытая речь, которая, интересна большому количеству членов общества (публике) одновременно, с другой стороны, как речь, содержащая информацию, важную и полезную для общества в целом. Интересно, что существительное публика, трактуемое современными словарями как «1. Собир. Лица, находящиеся где-нибудь в качестве зрителей, слушателей, пассажиров и т.п…. а также вообще люди, общество» (выделено мною – Т.Ч.). [3, с.631], имеет общий корень с двумя производными прилагательными, представляющими собой разные формы реализации публичной речи как речи, ориентированной на большую часть общества, – публичный и публицистический. Таким образом, публичная речь предстает в двух разновидностях: собственно публичной речи и речи публицистической (подробнее об этом см.: [4, с. 393-401]).

1. По мнению исследователей, основными факторами, изменившими облик современной публицистической речи (и прежде всего газетной), является концептуальная, оценочная и языковая свобода [5, с. 17], приведшие не только к увеличению числа текстов, в силу своего публичного характера все чаще вовлекаемых в сферу судебного разбирательства, но и к активному влиянию средств массовой информации на формирование новых норм речевого поведения россиян, далеких от речевых идеалов и эталонов образцового русского языка писателей XIX и начала ХХ вв. [6, с. 5-6].

Справедливости ради следует отметить, что положительное и отрицательное воздействие языка средств массовой информации на формирование литературного языка и на уровень речевой культуры его носителей всегда было в центре внимания лингвистов. Например, авторы «Задачника по стилистике для школ взрослых повышенного типа» (среди которых А. М. Земский и С.Е. Крючков), изданного в 1931 году в Москве, отмечают в предисловии, что речь учащихся (в том числе и взрослых) имеет существенные особенности, отличающие ее от общепринятого литературного языка, и в некоторых случаях «характеризуется полной беспомощностью выразить мысль четко и ясно», причиной чего служит ряд факторов: 1) влияние на речь условий рабоче-крестьянской среды; 2) воздействие на нее образности и лексики «остраненной» речи современных литературных произведений и 3) поверхностное и бессистемное усвоение говорящими и пишущими терминологии и оборотов газетного языка [7, с. 3].

В начале ХХI века подлинной проблемой газетно-публицистических текстов стала их повышенная оценочность. Тексты современных СМИ представляют собой тесное переплетение разных видов информации – фактологической (о конкретных ситуациях, происшествиях и событиях, о поступках и поведении физического лица, о деятельности лица юридического); обобщающей (о типичных событиях, типичном поведении, о житейских обычаях), концептуальной (информация о природных или социальных закономерностях), оценочной – о качествах и поступках людей, о ситуациях или событиях, оцениваемых по шкале «хорошее – плохое» и т.д. [8, с. 48]. В данном случае мы имеем в виду именно оценочную информацию, которая применительно к сфере массовой коммуникации тесно связана с ведущей функцией, выполняемой разными текстами СМИ, а именно с функцией воздействующе-информационной, с акцентом на аспекте воздействия (М.Н. Кожина). Специфика газетной речи заключается прежде всего именно в особой и намеренной ее выразительности, экспрессивности высказываний, а также в открытой оценочности речи публициста. Это значит, что речь журналиста должна быть выразительной, что, информируя общество о том или ином событии, он должен не только сообщить о факте, но и в явной форме выразить к нему свое отношение, используя для этого все возможные ресурсы русского литературного языка (метафоры, сравнения, эпитеты и т.п.) [9, с. 184].

В современных текстах публицистической сферы оценка часто выражается при помощи лексики, выходящей за пределы литературного языка: просторечной, грубо-просторечной, вульгарной и т.п., сопровождаемой пометами оценочного характера: «презрительное», «пренебрежительное» и т.д. Нередко в таких материалах появляются языковые единицы жаргонного происхождения. Подобная лексика воспринимающим сознанием читателя или субъекта речи осознается как выходящая за пределы допустимого в публичном общении (в частности в сфере массовой коммуникации), а следовательно, как оскорбительное, т.е. служит основанием для создания конфликтной речевой ситуации.

1) В тексте предвыборного агитационного материала под названием «Я не люблю евреев», опубликованном в газете «Бийский городовой» (№ 1 от 12 сентября 2006 г.), автор, подписавшийся фамилией А. Георгиев, утверждает: Встречал я в жизни и евреев – горьких опустившихся пьяниц, немцев – с разухабистым «русским характером», взрывных финнов, нарочито распутных англичан и сволочей русских с «еврейским характером».

С позиций стилистики анализируемого текста в данном синонимическом ряду, построенном на основе градации, экспрессивность усиливается постепенно, начиная с нейтральных и разговорных в стилистическом отношении определений (ср.: горький опустившийся пьяница, где «горький» – «разговорное неисправимый алкоголик»; «опустившийся – стать неряшливым, пасть, разложиться в моральном отношении»; нарочито распутный, где «распутный» – «разгульный, развратный» и т.п.) и заканчивая просторечными и даже бранными (ср.: разухабистый «русский характер», где «разухабистый» – просторечное «молодцеватый, задорный», а также неодобрительное «слишком вольный, развязный»; «сволочь» – просторечное, бранное «негодяй, мерзавец»). Особое внимание привлекает слово сволочь, т.к. по своим эмоционально-экспрессивным характеристикам оно выпадает из общего стилистического ряда, поскольку имеет словарную помету «просторечное бранное» [3]. Слова подобного рода относятся в современной речевой практике к разряду инвективных (оскорбительных), означающих резкое выступление против кого-, чего-либо; оскорбительную речь; брань, выпад. Часть слов, относящихся к этой группе, является неприемлемой как с точки зрения речевой нормы, так и с позиций общественной морали и расценивается как прямое резкое оскорбление или ругательство.

2) В агитационном материале одного из кандидатов в депутаты Алтайского краевого Законодательного собрания от 24.01.2008г. содержится следующая фраза, в состав которой входит лексема жаргонного происхождения: Я не буду опускаться до уровня моего конкурента, не собираюсь никого обманывать, как он вместе со своей подельницей, заниматься обманом и мошенничеством. Согласно словарным материалам, в первом, основном, значении («соучастник преступления, сообщник; лицо, судимое вместе с другим по общему делу» [6, с. 452]) существительное подельница (от подельник) относится к жаргонизмам.

Примеры использования в текстах СМИ языковых единиц, выходящих за пределы литературного языка в область бранного просторечия весьма многочисленны. Однако в не меньшей степени распространены они и в собственно публичной речи.

2. Современные исследования, описывающие требования к публично произносимой или письменной речи, предназначенной большинству членов общества, исходят из совокупности представлений об общественно признаваемых нормах и правилах публичной речи, ситуациях, когда она необходима, нормативном содержании публичного выступления, критериях ее оценки, в основе которых лежат представления о русском риторическом идеале и параметрах эффективности выступления [10, с. 221]. Однако публичная речь аномальная, в которой нарушены необходимые нормы и требования, являющиеся последствиями нарушений правил и норм речевого поведения в публичной сфере, еще редко становится объектом лингвистического исследования, хотя сама эта речь в настоящее время активно изучается. Попытка обобщить виды ситуаций публичного речевого общения, в которых наиболее часто (по материалам судебно-лингвистической практики) встречаются нарушения правил и норм публичной речи, представлена в схеме 1.

Схема 1. Типичные ситуации нарушения правил и норм публичной речи

Ряды видов устных и письменных публичных текстов, продуцируемых с нарушением правил и норм публичного общения, являются принципиально открытыми как в силу своей неизученности, так и в связи с многообразием реально возможных ситуаций официального и полуофициального общения.

Для иллюстрации представленных в схеме 1 разновидностей публичной речи обратимся к ее левой части (устная публичная речь). Как показывает современная судебно-экспертная практика, нарушения норм публичного устного общения связаны прежде всего с использованием инвективной лексики преимущественно бранного характера. Такого рода нарушения встречаются в различных ситуациях официального и полуофициального общения.

1) Например, в ходе судебного заседания один из свидетелей, неудовлетворенный результатами допроса, выходя из зала суда, бросает в адрес официального лица обвинение: Сволочь ты, такие не должны работать в милиции!

2) Во время оглашения приговора в ходе судебного заседания родственница обвиняемого, обращаясь к прокурору, произносит: Твари, вы загубили жизнь мальчику, а проходя мимо секретаря суда, констатирует: Сука, я тебя уничтожу. Существительное твари (тварь) в современном русском языке имеет значение «недостойный, негодный человек» и сопровождается пометами «просторечное, презрительное, бранное». В «Словаре русской разговорной экспрессивной речи» В.В. Химика в качестве первого (основного) значения лексемы тварь указано следующее: «О ком-либо как об очень неприятном, ничтожном, подлом человеке», а к сопровождающим пометам наряду с пометами «презрительное, бранное» добавлены характеристики «грубое, разговорно-сниженное» [6]. Таким образом, данное слово находится за пределами литературного языка и входит в группу экспрессивно-бранного просторечия, которое специально предназначено для выражения низкого, насмешливого, грубо-фамильярного, бранного и вульгарного. Слово сука в современном русском языке употребляется в двух значениях: во-первых, оно используется для обозначения самки домашней собаки или других животных (волка, шакала, песца, лисицы и т.п.) и именно в этом значении оно относится к словам литературного языка, во-вторых, – как бранное слово. В словарях оно сопровождается пометами «грубое, бранное, просторечное».

3) Следующий пример иллюстрирует другую ситуацию конфликтного публичного общения – оскорбление в условиях общественного учреждения (орган власти, школа, медпункт, магазин и т.п.).

Так, в ходе совещания, проводимого в помещении администрации одного из районов Алтайского края, глава администрации в присутствии большого числа официальных представителей района, обращаясь к одному из сельских руководителей в сердцах сказал: «Зачем ходишь сюда… Пошел вон отсюда. Козел. Я сказал пошел вон отсюда, козел». В анализируемом контексте лексема козел употреблена в функции брани, поскольку так обычно говорят «о мужчине, вызывающем раздражение упрямством, глупостью, ненужностью» [6, с. 262]. В словаре данное слово сопровождается пометами «грубое, бранное, разговорно-сниженное».

Таким образом, приведенные примеры подтверждают мысль о стилистическом снижении и интенсивном экспрессивном окрашивании обоих видов публичной речи, вызванном потребностью говорящего дать личности, факту или событию социально значимую оценку.

Литература

1. Салтыков-Щедрин М.Е. О красноречии в России // Об ораторском искусстве. – М., 1963.

2. Апресян Г.З. Ораторское искусство. Изд.2. М., 1972.

3. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Словарь русского языка. М., 1999.

4. Чернышова Т.В. Публичная речь сквозь призму инвективности (типологический этюд) // Юрислингвистика-8: Русский язык и современное российское право: межвуз. сб. науч. Статей / Под ред. Н.Д. Голева. – Кемерово – Барнаул, 2007.

5. 5.Стернин И.А. Общественные процессы и развитие современного русского языка. Очерк изменений в русском языке конца XX века. – Воронеж – Пермь, 1998.

6. Химик В.В.Большой словарь русской разговорной экспрессивной речи.– СПб., 2004.

7. Задачника по стилистике для школ взрослых повышенного типа. Пособие по развитию речи. М., 1931

8. Как провести лингвистическую экспертизу спорного текста? / Под ред. М.В. Горбаневского. – М., 2006.

9. Кожина М.Н. Стилистика русского языка. М., 1993.

10. Стернин И.А. Категория «публичная речь» в национальном коммуникативном сознании // Риторика в модернизации образования. Мат-лы докл. участников Восьмой междунар. конф. по риторике. М., 2004.

[1] Региональная общественная организация Ассоциация лингвистов-экспертов и преподавателей «Лексис» образована в 2002 г. профессором, академиком САН Голевым Н.Д. на базе лаборатории юрислингвистики и развития речи Алтайского государственного университета.